Работу подготовила: Вероника Стахмич
«Отечественные записки» и цензура
1840 - 1880-е
Рассматриваются цензурные материалы, сопровождавшие издание журнала «Отечественные записки» в 1840–1880-х, который в период его редактирования Краевским пережил время расцвета (1839–1846) и постепенного угасания (1839–1867). Наращивание цензурных выговоров и запретов происходило во всё время редактирования журнала Некрасовым и Салтыковым-Щедриным вплоть до закрытия издания властями (1868–1884).
«Последняя надежда честной стороны нашей литературы», – так писал о своем журнальном приобретении Краевский Межевичу в 1838 году, и в этом намерении издавать честный журнал была изначально заложена готовность встречи с цензурными препятствиями. До 1839 года цензурные стеснения не были существенными, они усилились с приходом Белинского и его друзей и составляли главную заботу издания до ухода критика из журнала в 1846 году.
Уже в августе 1839 года в письме к Никитенко Краевский с сердцем помянул «прекраснодушных цензоров, которые в каждом слове видят или революцию, или безбожие». Например, К.С. Аксаков, приславший свой перевод баллады Гёте «Коринфская невеста», попал под цензорский нож за то, что в произведении поэта не выражалось торжество христианской религии над язычеством.
Цензурная летопись тех лет включала и практику участия высших сановников государства и церкви в цензурных мероприятиях. Так, известен, например, интерес, прояв- ленный Бенкендорфом к публикации Заблоцкого-Десятовского «Замечания на статью г. Хомякова "О сельских условиях", помещенную в № 6 "Москвитянина" на 1842 год». Шеф жандармов распорядился непременно показывать рукописи подобного содержания в Главном управлении по делам печати.
Уже в августе 1839 года в письме к Никитенко Краевский с сердцем помянул «прекраснодушных цензоров, которые в каждом слове видят или революцию, или безбожие». Например, К.С. Аксаков, приславший свой перевод баллады Гёте «Коринфская невеста», попал под цензорский нож за то, что в произведении поэта не выражалось торжество христианской религии над язычеством.
Цензурная летопись тех лет включала и практику участия высших сановников государства и церкви в цензурных мероприятиях. Так, известен, например, интерес, прояв- ленный Бенкендорфом к публикации Заблоцкого-Десятовского «Замечания на статью г. Хомякова "О сельских условиях", помещенную в № 6 "Москвитянина" на 1842 год». Шеф жандармов распорядился непременно показывать рукописи подобного содержания в Главном управлении по делам печати.
Доставалось журналу и его цензорам и от Булгарина. Потерпев неудачу с попыткой привлечения Краевского на свою сторону в 1838 году, Булгарин сосредоточился на травле журнала, провоцируя власть к уничтожению издания. В своих многочисленных письмах, донесениях, записках, которые становились прямыми доносами, он последовательно проводил мысль о «вредности» журнала.
«Чумой в литературе» он называл Краевского и Белинского, присоединяя к этим именам цензора Никитенко, которого постоянно подозревал, и не без оснований, в недостаточной строгости к журналу.
В своей докладной записке в III Отделение «Социалисм, коммунисм и пантеисм в России в последние 25 лет» (1846) Булгарин аттестовал «Отечественные записки» «опасным» журналом, направление которого «клонится к тому, чтобы возбудить жажду к переворотам и революциям».
«Чумой в литературе» он называл Краевского и Белинского, присоединяя к этим именам цензора Никитенко, которого постоянно подозревал, и не без оснований, в недостаточной строгости к журналу.
В своей докладной записке в III Отделение «Социалисм, коммунисм и пантеисм в России в последние 25 лет» (1846) Булгарин аттестовал «Отечественные записки» «опасным» журналом, направление которого «клонится к тому, чтобы возбудить жажду к переворотам и революциям».
Сильным ударом по журналу стала высылка из Петербурга Салтыкова-Щедрина, повести которого «Противоречия» и «Запутанное дело» были напечатаны в «Отечественных записках» и осуждены цензурой за «вредный образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, потрясших уже всю Западную Европу и ниспровергших власти и общественное спокойствие».
Переход «Отечественных записок» к Некрасову и Салтыкову-Щедрину в 1868 году открыл новую страницу в истории журнала, явившую поначалу далеко не однозначную картину его цензурной жизни. В докладе члена Совета Главного управления по делам печати Ф.М. Толстого о направлении «Отечественных записок» в первые месяцы издания серьёзных отступлений от требований цензуры не отмечалось, отдельные замечания цензуры коснулись лишь романа Гирса «Старая и юная Россия» (нежелательные «нигилистические тенденции»).
В стихотворении Некрасова «Медвежья охота» усмотрели «неуместное описание времени 40-х годов, в которое будто приходилось всякому мыслящему человеку задыхаться от невыносимого гнета». Заслуживает внимания также оценка Толстым «Писем из провинции» Салтыкова-Щедрина с их «глумлением над провинциальными администраторами». «Всё это, – докладывал цензор, – высказывается иносказательно, в каком-то тумане, с такими же приёмами, к которым прибегал "Современник"». Речь шла, конечно, об эзоповской манере письма, представлявшей для цензоров всегдашнюю трудность для вынесения своих вердиктов.
Некрасов предпринял удачную попытку хотя бы несколько нейтрализовать активность Толстого с его кивками на «Современник», предоставив ему возможность авторства в журнале. Публикации Толстого о музыке продолжались в «Отечественных записках» до 1872 года.
В стихотворении Некрасова «Медвежья охота» усмотрели «неуместное описание времени 40-х годов, в которое будто приходилось всякому мыслящему человеку задыхаться от невыносимого гнета». Заслуживает внимания также оценка Толстым «Писем из провинции» Салтыкова-Щедрина с их «глумлением над провинциальными администраторами». «Всё это, – докладывал цензор, – высказывается иносказательно, в каком-то тумане, с такими же приёмами, к которым прибегал "Современник"». Речь шла, конечно, об эзоповской манере письма, представлявшей для цензоров всегдашнюю трудность для вынесения своих вердиктов.
Некрасов предпринял удачную попытку хотя бы несколько нейтрализовать активность Толстого с его кивками на «Современник», предоставив ему возможность авторства в журнале. Публикации Толстого о музыке продолжались в «Отечественных записках» до 1872 года.
С конца 1869 года цензурные претензии приняли более суровую окраску, переходя от частных замечаний к характеристике направления журнала в целом. Серьёзному обсуждению в Совете Главного управления с приглашением редактора подверглась статья Г.З. Елисеева «О направлении в литературе». Было принято решение внушить редактору, что повторение подобных предосудительных статей может повлечь законную ответственность.
Наибольшую частотность в цензурных донесениях получали сочинения Салтыкова-Щедрина, Некрасова, Елисеева, Михайловского, Скабичевского, Демерта и Цебриковой.
Наибольшую частотность в цензурных донесениях получали сочинения Салтыкова-Щедрина, Некрасова, Елисеева, Михайловского, Скабичевского, Демерта и Цебриковой.
Ситуация обострилась с сентября 1870 года в связи с заменой относительно сдержанного начальника Главного управления по делам печати Похвиснева откровенным реакционером Шидловским. Обсуждение в Совете шести статей октябрьской книжки журнала за 1870 год послужило основанием для выводов о том, что пора «принять действительные меры к его прекращению». Всё шло к тому, чтобы перейти к административным карательным действиям, из которых серьёзнейшим значилось вынесение предостережения. Оно последовало в июле 1872 года. Поводом послужило «резкое порицание нового закона о народном просвещении» в обзоре Демерта «Наши общественные дела». Также чего стоило обвинить «Отечественные записки» в обобщениях относительно «несостоятельности монархического строя», в пропаганде (хотя и «в смягчённом виде») «известной в нашей прессе с пятидесятых годов радикально-социалистической теории». Цензурные заключения о неблагонадёжности направления журнала шли по нарастающей, и угрозы сделались регулярными.
«Разгромом» назвал Салтыков-Щедрин расправу над февральской книжкой 1880 года, вышедшей без сочинений Осиповича-Новодворского, Боровиковского, Елисеева и своего «Вечерка». Волна репрессий против печати, вызванная убийством Александра II, достигла и «Отечественных записок». В январе 1883 года после строжайшего разбора только что выпущенной январской книжки Совет Главного управления принял решение объявить редакции второе предостережение. В декабре 1882 года был арестован и выслан Михайловский, в январе 1884 года – заведующий публицистическим отделом журнала народоволец Кривенко.
Не дожидаясь новых обсуждений журнальных статей на заседаниях Совета Главного управления по делам печати и вынесения третьего предостережения, после которого журнал должны были закрыть, правительство 20 апреля 1884 года на основании данных Департамента полиции и министерства внутренних дел распорядилось о прекращении выхода журнала. В постановлении от 20 апреля 1884 года говорилось: «Правительство не может допустить дальнейшее существование органа печати, который не только открывает свои страницы распространению вредных идей, но и имеет ближайшими своими сотрудниками лиц, принадлежащими к составу тайных обществ». Вышедшая после 5 мая апрельская книжка за 1884 год оказалась последней в истории «Отечественных записок».
«Разгромом» назвал Салтыков-Щедрин расправу над февральской книжкой 1880 года, вышедшей без сочинений Осиповича-Новодворского, Боровиковского, Елисеева и своего «Вечерка». Волна репрессий против печати, вызванная убийством Александра II, достигла и «Отечественных записок». В январе 1883 года после строжайшего разбора только что выпущенной январской книжки Совет Главного управления принял решение объявить редакции второе предостережение. В декабре 1882 года был арестован и выслан Михайловский, в январе 1884 года – заведующий публицистическим отделом журнала народоволец Кривенко.
Не дожидаясь новых обсуждений журнальных статей на заседаниях Совета Главного управления по делам печати и вынесения третьего предостережения, после которого журнал должны были закрыть, правительство 20 апреля 1884 года на основании данных Департамента полиции и министерства внутренних дел распорядилось о прекращении выхода журнала. В постановлении от 20 апреля 1884 года говорилось: «Правительство не может допустить дальнейшее существование органа печати, который не только открывает свои страницы распространению вредных идей, но и имеет ближайшими своими сотрудниками лиц, принадлежащими к составу тайных обществ». Вышедшая после 5 мая апрельская книжка за 1884 год оказалась последней в истории «Отечественных записок».
Спасибо за внимание!
